"РИТУАЛЬНАЯ" ПОЛИТИКА

В одном из своих писем Ленин писал: «Говорить правду – это мелкобуржуазный предрассудок». После смерти вокруг его тела была создана непроницаемая тайна, в которую был посвящен ограниченный круг людей. Полной правды о создании и практике культа ВИЛа в советском государстве, несмотря на огромное количество публикаций за последние годы, так пока никто и не написал.

Мысль об увековечении тела вождя возникла у узкой группы людей во главе с главным чекистом Дзержинским – официальным руководителем всего проекта – еще до смерти Ленина. Именно ему историки приписывают слова: «Надо Ильича сохранить на века, если только наука позволит». Общественности эта идея была подана задним числом, как инициатива самих же масс.

Сразу после смерти Ленина, в ночь с 23 на 24 января, архитектор А.В. Щусев получил задание на проектирование и строительство Мавзолея, а уже утром 24 января эскизный проект был утвержден правительственной Комиссией.

Только на следующий день, 25 января, Президиум ЦИК СССР принял подготовленное Секретариатом ЦК партии и одобренное Политбюро постановление о создании склепа и помещении в нем гроба с телом Ленина для предоставления возможности «проститься с любимым вождем» многочисленным делегациям и всем желающим, не успевшим прибыть в Москву ко дню похорон. На следующий день II Съезд Советов на траурном заседании утвердил это постановление. К 27 января, дню «похорон» Ленина, был построен временный деревянный мавзолей. В мае того же 1924 года мавзолей был реконструирован и усовершенствован. А в конце года вышло еще одно постановление ЦИК «О постройке вечного (!) Мавзолея В.И.Ленина». Постановление было принято по докладу специальной комиссии во главе с А.Луначарским и Л.Красиным. Приведем небольшую выдержку из него: «...Уже тот факт, что гробница Владимира Ильича сделалась притягательным центром для масс и что ее посещают в буквальном смысле миллионы людей, показывает, что он [Мавзолей. – А.В.] отвечает глубокой потребности масс. Монумент Владимира Ильича в Москве должен прежде всего представлять собой гробницу и усыпальницу великого вождя... Внутреннее содержание должно быть выражено таким образом, чтобы все здание представляло собой центр воздействия на массы (!). При создании Мавзолея необходимо считаться с этой его живой (!) ролью в жизни. Мавзолей не должен иметь характер мертвого величия... » [1]

Самый первый деревянный мавзолей Ленина.

Слова Красина, из опубликованной статьи того времени, говорят о тех исторических параллелях, которые большевики вольно или невольно проводили между Красной площадью и Святой землей Палестины: «Первой задачей является сооружение постоянной гробницы на том месте, где сейчас покоится тело Владимира Ильича. Трудность задачи поистине необыкновенная. Ведь это будет место, которое по своему значению для человечества превзойдет Мекку и Иерусалим» [2].

Но мало было построить ленинскую пирамиду на Красной площади – нужно было обезпечить в ней жизнь покойника. По представлениям древних египтян, вечная жизнь зависела от сохранности телесной оболочки. Для этого и применялось бальзамирование трупа. Бальзамирование «по первому классу» требовало много времени и забот. Из головы трупа вынимали мозг, из тела – все внутренние органы, за исключением сердца, которые обрабатывали и укладывали в сосуды-канопы. После этого ритуала через 70 дней тело тщательно обмывали и помещали в саркофаг. Столь длительные и тщательные приготовления приводили к тому, что разрыв между смертью и погребением тела составлял не менее двух с половиной месяцев [3].

4 февраля 1924 года, Красная площадь.Надпись на транспоранте: "Могила Ленина - колыбель свободы всего человечества".

Тело Ленина было предварительно забальзамировано в течение 6 дней после его смерти. Это шестидневное кумиротварение красных магов («мы наш, мы новый мiр построим»), закончившееся созданием «вечноживого» большевистского Голема [4], по сути – пародия на акт Божественного творения мiра. То, что происходило в эти первые дни с телом Ленина и вокруг него, до сего дня остается самой большой тайной.

К воскресенью (!) 27 января мумия № 1 была установлена в наскоро построенном Мавзолее.

Окончательное бальзамирование трупа Ульянова начинается 26 марта по методу, во многом аналогичному бальзамированию египетских фараонов. И только к 26 мая все было закончено. Таким образом, даже в деталях и сроках создание мумии ВИЛа соответствует древним ритуалам.

Но большевики на этом не остановились и пошли дальше, внеся в древний ритуал свои «творческие» коррективы.

Фараонов никогда не хоронили с открытыми лицами – напротив, мумию плотно обвивали в пропитанные бальзамом пелены и клали в деревянный саркофаг с изображением умершего в полную величину. Вход в погребальную камеру пирамиды был строжайше запрещен – потревожить покой умершего считалось страшнейшим преступлением.

В Мавзолее все было наоборот: туда открыли доступ всем желающим посмотреть на покойного и «проститься с ним». Мертвец стал символом «вечной» революционной мистерии, исполняя в ней такую роль, которой не имел даже при жизни.

В перевернутом мiре и сознании большевистских магов красный цвет принимает соответствующее значение, противоположное русскому определению «красивый». Отныне красный цвет – цвет Мавзолея и советской государственной символики – соответствует символике языческого мiра, где он считался символом преисподней.

После постройки Мавзолея Ленина Красная площадь сохранила свое значение сакрального центра столицы, но с иным идейным содержанием: она стала «святая святых» «социалистической» Москвы.

Но на этом «верные ленинцы» не остановились.

Вскоре после смерти Ленина Л.Б. Красин предложил превратить его гробницу в своеобразный «красный амвон», с которого вожди государства могли бы обращаться к народу.

Так сложился странный культ: ежегодно вся страна наблюдала, как здравствующий лидер забирается на незакопанные останки «основателя государства» и оттуда приветствует народ. Это принародное действие напоминает архаические ритуалы символического унижения дряхлого царя. Как в Древнем Египте каждый новый фараон не считался наследником предыдущего, а считался сыном и наследником непосредственно бога Ра, так у нас очередной глава государства считался наследником и продолжателем дела «великого Ленина» – «верным ленинцем».

Голем КПСС - "бессмертный" поджигатель мiровой революции.

Параллельно с созданным культом ВИЛа был разработан сложный, строго ранжированный похоронный обряд, продуманный до мельчайших подробностей. У многих поколений жителей страны в памяти сохранились грандиозные похороны генсеков ЦК КПСС: почетный караул из членов Политбюро и прижизненных «героев», траурный кортеж от Колонного зала до Красной площади, когда тело покойного лежит на артиллерийском лафете. Так в древности хоронили полководцев, павших в бою: в Риме их несли на копьях, поверх которых лежали боевые щиты. Тело укрывалось боевым штандартом. В средние века полководцев стали возить на пушечном лафете. Возвращение этой военной традиции в похоронном ритуале «ленинцев» можно объяснить только одним соображением: генсек не может умереть «просто так», как простые смертные, он умирает только в бою с многочисленными врагами за «великое дело», поэтому его и хоронят как великого воина.

Похороны Л.И.Брежнева.

Далее за похоронами следовала «тризна», во время которой продолжатели дела умершего в своих прощальных речах славили его «подвиги», слагая «героический эпос», подобно бардам у викингов, гуннов и других варварских народов. После того как все «героические песни» о покойном были спеты, дело доходило до погребения – и в этот момент гремели орудия и гудели гудки. Помимо военной символики, это действо в языческом ритуале понималось как отпугивание нечистых сил, которые поджидают покойника в загробной жизни.

В обыденном сознании прилагательное «ритуальный» чаще всего ассоциируется с погребальной конторой. И в этом аспекте немаловажно рассмотреть обычай кремации покойников, введенный советской властью в первые же годы правления.

В 1919 году Ленин подписал специальный декрет о допустимости и предпочтительности кремации как вида погребения, до революции запрещенного Православной Церковью. «Красное огненное погребение», как называли тогда этот обряд, противопоставляли христианскому захоронению. В 1925 году архитектор Д.П.Осипов перестроил церковь преп. Серафима Саровского на южном кладбище Донского монастыря в первый советский крематорий.

В середине 1920-х годов по указанию горкома партии пропагандисты пошли в массы агитировать за огненное погребение. На фабриках и заводах ораторы произносили пламенные речи:

«Мы предпринимаем коренную переборку нашего быта. Если вопросам рождения, вступления в товарищескую среду, семейным взаимоотношениям уделялось относительное внимание, то почти совершенно нетронутым остался вопрос о том или ином способе удаления трупа. Это не по-большевистски.

Одно из германских обществ сторонников трупосжигания подсчитало, что половина доходов церковь получает от погребения и поминок. Попы, как коршуны, кружат над покойниками и богатеют за их счет! Выбирайте сами, что вам по душе — разлагающийся мертвец, несущий страшную заразу, или труп, который в огнеупорной камере при температуре 800—1000 градусов через два часа превращается в несколько фунтов безукоризненно чистого пепла.

Церковным формам рабски-трусливого хоронения должно быть противопоставлено огненное погребение — единственный способ удаления трупа, вполне удовлетворяющий революционного материалиста-безбожника!» [5]

6 января 1925 года в музее коммунального хозяйства торжественно, под звуки оркестра, была открыта «Выставка по сжиганию трупов». На ней посетители могли увидеть планы, фотографии и модели кремационных печей. А также познакомиться с многочисленными диаграммами, демонстрировавшими «рост сжигания трупов, возрастающий ежегодно во всех странах света».

Выставка имела успех, сюда с шутками-прибаутками валили стар и млад. Тут же шла запись в Общество содействия кремации. Заявления с просьбой предать их тела сожжению писали не только партийцы и «комса», но и представители беспартийной прослойки. Устроители выставки доложили Моссовету, что народу идея огненного погребения пришлась по душе, и тот пригласил из Германии специалистов.

11 января 1927 года состоялась пробная кремация. Поскольку очередников на сожжение было много, то руководству крематория пришлось выбирать наиболее достойного. И оно сумело сделать политически правильный шаг. Для кремации отобрали тело бывшего революционного балтийского моряка, а затем московского пролетария и члена ВКП(б) Ф.К.Соловьева. По срочному заказу управления московского коммунального хозяйства (МКХ) художественное бюро Института силикатов изготовило специальную гипсовую урну для праха, на одном боку которой была пятиконечная звезда, на другом — портрет Соловьева. Было принято постановление считать урну памятником первой кремации в СССР. Ее и сейчас можно увидеть в главном ритуальном зале.

Донской крематорий 30-xx гг. XX века

Через месяц предварительное испытание кремационных печей было завершено. Руководство МКХ рапортовало Моссовету: «Сжигание трупов и во второй печи дало вполне удовлетворительные результаты».

Красное «крещение» (т.н. октябрины [6]) и красное бракосочетание (загс) дополнилось новым обрядом – обрядом красного огненного погребения.

Первый московский крематорий. Фото 1980 г.

Отметим, насколько «грамотно» было использовано большевиками посвящение храма: «серафим» с еврейского означает огненный, пламенный, горящий.

Обратим внимание читателя на то, что подобная форма погребения не была характерна ни только для Православной Церкви, но и для народа ветхого Израиля, которому Законом было запрещено сжигать тела покойников, как это совершали окружающие их язычники. Для гробниц или могил большею частью служили пещеры и гроты, которые находились у древних евреев обычно за чертою города. Погребали умерших также и посредством зарытия в землю.

Пропаганда культа сожжения покойников среди расцерковленных москвичей способствовала его внедрению в ритуальную практику. Так была создана икона иерусалимской геенны огненной в самом сердце Святой Руси – Москве, в ее южной части.

Название геенна происходит от имени «глубокого и узкого оврага на южной стороне Иерусалима, в котором, при царе Ахазе, идолопоклонствующие иудеи сжигали своих детей в честь идола Молоха, при игре на музыкальных инструментах, с тем, чтобы заглушить их жалобные вопли (2 Пар. 28:3; Иер. 7:31). Царь Иосия, истребляя идолопоклонство, осквернил это место – в него стали выбрасывать городские нечистоты, трупы казненных преступников и павших животных. Для уничтожения зловония и предохранения от заразы, в этой долине постоянно горел огонь (Ис. 66:24; Мк. 9:43-48), и потому место это впоследствии называлось геенною огненною, и стало местом ужаса и отвращения для израильтян. В позднейшее время этот овраг сделался символом мучения, где червь не умирает и огонь не угасает (Мк. 9:44)» [7] .

Енномова долина. Современное фото.

Во времена Крестовых походов в районе Енномовой долины, как еще иначе называли геенский овраг, указывали дерево, на котором повесился Иуда.

На территории московского колумбария нашли достойное своим земным делам место многие «пламенные революционеры», среди них – цареубийца Янкель Юровский. Для дьявола нет ни «товарищей», ни «соратников по партии»... О загробной участи других людей, похороненных на бывшей территории монастыря, судить не нам.

Но вот кто же такие реальные "жрецы Вила", об этом мы поговорим в следующих главах.

читать дальше>>>

(материал подготовлен для книжной публикации в 2001 году, размещен в Рунете в 19 мая 2010, исправлено и дополнено в июле 2011 г.)

 Убедительная просьба автора: при копировании и цитировании не забывайте указывать ссылку на эту страницу